Ни однополые браки, ни усыновление детей гомосексуальными партнерами в России официально невозможны. И тем не менее такие пары есть. И дети в них тоже. И хотя точная цифра вряд ли кому-то известна, она наверняка уже превышает «статистическую погрешность». А во Франции, например, 250 тысяч детей живут в семьях, где хотя бы один из партнеров – открытый гомосексуалист. Число детей в однополых парах оценивается в 20–40 тысяч*. Мы имеем дело с новой реальностью, и поэтому так важно пытаться по возможности объективно разобраться, что это значит для ребенка – расти с двумя любящими друг друга взрослыми одного пола.

Беспредметный спор

Когда в общественных дискуссиях возникает вопрос о воспитании детей гомосексуальными парами, чаще всего обсуждается один аспект ситуации – влияет ли гомосексуальная ориентация взрослых на формирование сексуальных предпочтений ребенка. Психологи и сексологи склоняются к отрицательному ответу. Об этом говорят, к примеру, исследования психолога Фредерика Бозетта (Frederick W. Bozett)** и его коллег, которые долгое время наблюдали детей, воспитывавшихся в однополых парах. Их вывод: гомосексуалистами чаще становятся дети, воспитанные в гетеросексуальных семьях.

Впрочем, с тем же успехом можно утверждать, что дети из гетеросексуальных семей чаще становятся пилотами самолетов, нобелевскими лауреатами или серийными убийцами. И все это будет чистой правдой – во-первых, потому что гетеросексуальных пар неизмеримо больше. А во-вторых, потому что исследования этой темы начались лишь тогда, когда о феномене однополых семей впервые заговорили открыто, – в 80-х годах прошлого века. И 30 лет – слишком небольшой срок для столь серьезных заключений. По этим же причинам вряд ли стоит принимать всерьез и исследования – а такие тоже существуют, – согласно которым детям в гомосексуальных парах живется даже лучше, чем в обычных и тем более неполных семьях. Доводы тех, кто говорит о «воспитании» гомосексуализма и извращений в однополых парах, ничуть не более убедительны. А часто и менее. Скажем, Тимоти Дэйли (Timothy J. Dailey) в обзоре «Воспитание в гомосексуальных семьях: дети в опасности» последовательно упрекает всех оппонентов в неточности и недостоверности, ссылаясь на еще более неточные и недостоверные данные.

Один партнер выполняет материнскую функцию, а другой своим присутствием показывает ребенку: «Мать любит не только тебя».

Для выводов о влиянии сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей пока не хватает лонгитюдных (достаточно длительных) исследований, считает детский аналитик Анна Скавитина: «Нам приходится опираться на эмпирический опыт. Но и Фрейд строил свои теории на эмпирическом опыте. И его теории используются до сих пор. По своему опыту работы с детьми из однополых пар могу сказать, что это гетеросексуальные дети. И прямого влияния сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей я не наблюдала ни разу».

«Одной общей причины формирования гомосексуальной ориентации просто нет, – соглашается семейный психотерапевт Инна Хамитова. – Это могут быть гены, а могут быть и психологические причины. Но мне сложно представить, что ребенок может стать геем только под влиянием ориентации родителей». Гораздо важнее личные качества тех взрослых, с которыми растет ребенок, и в этом смысле не бывает гомосексуалистов «вообще», уверена Инна Хамитова: «Есть разные пары и разные отношения. Партнеры могут быть добрыми и мягкими, а могут – требовательными и строгими. И вот эти их качества влияют на формирование личности их ребенка намного сильнее, чем сексуальная ориентация».

Другой вопрос, который многих беспокоит: может ли повлиять на психику ребенка увиденная им сексуальная сцена между однополыми взрослыми? «В любой паре, будь она гомо- или гетеросексуальной, родители вообще-то не демонстрируют детям свои сексуальные отношения, если речь не идет о патологических случаях», – продолжает Инна Хамитова. И никаких оснований считать, что таких случаев в гомосексуальных парах больше, у нее нет.

Семейные роли

Но сексуальность – далеко не главный вопрос, который возникает в связи с воспитанием детей в однополых парах. Гораздо важнее понять, как развивается психика ребенка в такой ситуации и могут ли их «родители» выполнить две разные функции – материнскую и отцовскую. С точки зрения классического психоанализа построение идентичности и нормальное формирование личности ребенка невозможны без преодоления эдипального конфликта – бессознательного сексуального влечения к родителю противоположного пола. Возможно ли это для ребенка в гомосексуальной паре?

Да, это возможно, считают наши эксперты. «Суть эдипова комплекса и соответствующего конфликта состоит в том, что ребенок осознает: между родителями существуют отношения, из которых он исключен, – поясняет психоаналитик Светлана Федорова. – Ребенок начинает испытывать ревность и желание установить подобные отношения с одним из родителей, обычно противоположного пола».

Это проясняет и распределение ролей в гомосексуальной паре. Один из партнеров оказывается родителем с материнской функцией, а другой – тем самым «третьим», который уже своим присутствием говорит ребенку: «мать не может любить только тебя, не может любить тебя слишком сильно, потому что она любит и меня тоже». Благодаря «третьему» ребенок по мере взросления освобождается от всепоглощающей связи с матерью и обращается к окружающему миру. «В гетеросексуальной семье отец спасает ребенка от слияния с матерью, – рассказывает Светлана Федорова. – Но эта ситуация возможна и в гомосексуальных парах, где происходит разделение ролей на женскую и мужскую. В таком случае ребенок имеет шанс получить необходимое количество любви и заботы и одновременно защиту от слияния с одним из родителей». Но есть и некоторый риск, предостерегает Светлана Федорова: «Роль отца – быть отличным от матери не только по функции, но и по полу. И с осознанием разности полов у ребенка в гомосексуальной паре возможны трудности». «Особенно это касается воспитания мальчика в паре из двух женщин, – считает Анна Скавитина.– Выстроить свою мужскую идентичность ему сложнее». Впрочем, в семьях из двух женщин у нас выросло не одно поколение, напоминает Инна Хамитова: «После войны был колоссальный дефицит мужчин. И семья из мамы, бабушки и ребенка была почти нормой». Да и сейчас в таких семьях ничего не-обычного нет: бабушка обычно выполняет материнскую роль, заботится о ребенке, а мать, наоборот, мужскую – работает, кормит семью. Причем отношения между двумя женщинами могут быть довольно напряженными. И в этом смысле однополая пара, живущая в мире и согласии, может быть более приемлемой для воспитания ребенка.

К счастью, мир ребенка не состоит лишь из родителей. Дети повсюду встречают мужчин и женщин, читают в книгах и видят в кино переживания героинь и подвиги героев. Словом, если ребенок не растет в полной изоляции, ориентиров для правильной самоидентификации у него хватает. «Психологам известно много случаев, – рассказывает Анна Скавитина, – когда в силу разных причин ребенка с младенчества растит не мать, а отец. И это никак не сказывается на развитии. Кроме того, сегодня нередко папа варит борщи, а мама управляет огромным бизнесом. Я работала с такими семьями и могу сказать, что мальчики в них растут маскулинными, а девочки – фемининными. Не вижу, почему в гомосексуальных парах должно быть иначе».

«Я отвечу, что все в порядке»

Нашим коллегам из французского Psychologies удалось поговорить с молодыми взрослыми, воспитанными в гомосексуальных парах. 20-летняя студентка Карина была зачата по договоренности между лесбиянкой и геем. Она удивляется, отчего психологи и политики столько говорят о детях в однополых семьях: «Если им так интересно, пусть придут и спросят. И я отвечу им, что все в порядке». Свою жизнь она описывает как самую обычную. «Я всегда знала, что родители не влюблены друг в друга, что они сошлись именно для того, чтобы завести ребенка, – объясняет Карина. – Я живу у мамы. У папы есть свои ключи, он заходит, когда хочет. Когда я была маленькая, он приходил каждое утро проводить меня в школу. Это как если бы мои родители были в разводе, только они хорошо ладят!» Вопрос о сексуальных предпочтениях вызывает у 27-летнего научного сотрудника Томаса, воспитанного лесбийской парой, улыбку. «Я проводил каникулы у дедушки, был бойскаутом. Мои мамы объяснили мне, что мальчики писают стоя. Остальное я открыл сам. Я никогда не думал, что уступаю друзьям в мужественности. Зато быстро понял, что я чувствительнее и лучше понимаю девушек. И это очень помогло мне в любовных отношениях». Ю. З.

Откуда берутся дети

Существует как минимум 5 путей, которыми дети оказываются в однополых парах.

1. Самая древняя и очевидная форма однополого родительства: ребенок рождается у гетеросексуальных родителей, затем они разводятся, и один из них (либо оба) начинают жить в гомосексуальной паре.

2. Ребенка усыновляет один из родителей, скрывая свою гомосексуальность, чтобы не получить отказ.

3. Ребенок зачат по договору между лесбиянкой/геем и лицом противоположного пола.

4. Ребенок рождается в результате искусственного оплодотворения спермой донора.

5. Пара геев прибегает к услугам суррогатной матери.

Как я появился на свет?

Этот вопрос задают все дети, но в случае гомосексуальной пары ответить на него сложнее. «Очень важно, как будет изложена история его происхождения. Нельзя «аннулировать» одного из теперь уже трех родителей, сделать кого-то, кто не присутствует в семье, неодушевленным существом, – настаивает Светлана Федорова. – Ведь наша идентичность складывается из фантазий о нашем происхождении и из возможности идентифицировать себя с каждым из родителей. А теперь представьте: вы обнаруживаете, что часть вас – нечто неживое, немыслящее. Как это принять, не омертвив того, кто был донором биоматериала или вашим инкубатором, – а с ним и часть себя самого?» Иными словами, главная опасность – пытаться убедить ребенка, что он каким-то чудом появился на свет от двух женщин или двух мужчин. Такого рода бредовые представления заведомо вредят нормальному психическому развитию ребенка. Все дети должны знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже одного из них в паре, которая его растит, нет. Тогда как говорить ребенку о его происхождении? «Мы так хотели тебя, что… Ну, а дальше – есть же разные способы. Попросили одного дядю или одну тетю помочь, пришли за тобой в Дом ребенка, – перечисляет варианты Инна Хамитова. – Главное – говорить ребенку правду достаточно рано и теми словами, которые будут ему понятны».

За пределами дома

Если родители ведут себя разумно, какие проблемы все-таки могут возникнуть у детей в однополой паре? «Их проблемы ничем не отличаются от проблем маленьких детей из гетеросексуальных семей, – констатирует Анна Скавитина. – Страх темноты, трудности с засыпанием... Ничего такого, что можно связать с гомосексуальностью родителей».

А дальше эти дети идут в школу. И если не в первый день, то во второй возвращаются с вопросом: «А кто такие педики?». «За 20 лет практики я так и не смогла найти никакой разницы между проблемами в парах гомо- и гетеросексуалов, – признается Инна Хамитова. – Это касается и проблем с детьми. Нет никакой разницы, кроме одной: гомосексуальные пары ощущают постоянную враждебность той среды, в которой они живут. И это, боюсь, влияет на детей, которые растут в таких парах, намного сильнее всех прочих обстоятельств».

Ребенок должен знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже в паре, которая его растит, одного из них нет.

Здесь, конечно, важно, как воспринимают свою гомосексуальность взрослые. Если они прячутся от нее, ребенок опосредованно переживает их стыд и унижение. Если они истово сражаются за права меньшинств, он рискует быть вовлеченным в их активизм (часто граничащий с ), и ему будет труднее отстоять свое право быть не таким, как они. А если родители спокойны, они передают это спокойствие и ребенку. Но это в идеале. У нас же ребенок в гомосексуальной паре очень быстро понимает, что его семья находится в оппозиции к обществу и принятым в нем ценностям, и оказывается перед жестким выбором. «Он может либо принять ценности своей семьи и перейти в оппозицию к обществу, либо выступить против семьи: осудить родителей, порвать с ними, – комментирует Инна Хамитова. – Когда я говорю про принятие ценностей семьи, речь идет об уважении и любви к своим родителям, невзирая на нестандартность их образа жизни».

Наконец, важно помнить, что правами на ребенка в однополой паре обладает лишь один партнер. Если пара распалась, один из двоих может навсегда потерять контакт с сыном или дочерью. А в случае смерти законного родителя ребенок будет передан в детский дом, хотя есть человек, которого он считает родным. Такой риск создает для ребенка дополнительное психическое напряжение и делает его более уязвимым.

Способность любить

Дети в однополых парах – лишь одно из направлений глобальной трансформации понятия «семья», которая происходит буквально у нас на глазах. «Патриархальная модель с фигурами кормильца-отца и подчиненной, занятой лишь домом и детьми матерью перестала быть единственной, а возможно, и главной, – считает Инна Хамитова. – Мы все чаще видим партнерские отношения с новым распределением ролей». «Это колоссальная этическая проблема, с которой человечество еще никогда не сталкивалось, – объясняет Светлана Федорова. – Сейчас в некоторых европейских странах готовят правовую основу для равенства полов и различных семей, появляются понятия «Родитель 1» и «Родитель 2». Мы пытаемся освободиться от необходимости испытывать любовь и разочарование от того, что другой отличен, и от своей зависимости. Гомосексуальная пара стремится иметь свое продолжение, и это естественное человеческое желание. Общество дает им право на это счастье и берет на себя ответственность за счастье ребенка в такой семье. Но мне в этом видится утопическая ловушка. Лишая родителей пола, мы рискуем лишить детей происхождения, а с ним и идентичности». С другой стороны, желание однополых пар непременно завести ребенка – отражение проблемы нарциссического всемогущества человека, который «не приемлет ограничений, для которого существует только собственное «Я» и сиюминутные желания», требующие удовлетворения», – указывает Светлана Федорова.

Но есть один аспект, о котором нельзя промолчать. Гомосексуалисты гораздо охотнее гетеросексуальных пар усыновляют детей, в том числе и больных. Там, где у них есть на это право, разумеется. «Способность к привязанности формируется в самые первые годы жизни ребенка, и самые чудесные воспитатели не могут заменить близкого человека, – подводит итог Инна Хамитова. – Если родители – приемные или родные, одного они пола или разного, неважно – способны дать ребенку любовь, то и он, когда вырастет, сможет давать эту любовь другим, в том числе и своим детям».

* По данным французской Ассоциации геев и лесбиянок – родителей и будущих родителей (APGL).

** F. Bozett «Gay and Lesbian Parents» (Praeger Paperback, 1987).

В середине июля московские органы опеки узнали, что двое мальчиков-сирот уже многие годы воспитываются гей-парой. Психологическая экспертиза не выявила у детей никаких проблем: они растут в любящей семейной атмосфере, отцы тщательно следят за их гармоничным развитием. Тем не менее на социальную службу было заведено уголовное дело по статье «халатность» - «недоглядели», что дети воспитываются в гомосексуальной семье. Полиция пришла с обыском к бабушке и дедушке мальчика, а также в квартиру самих мужчин, взломав при этом замки, поскольку семья уехала на лето из Москвы. Вернутся ли теперь они в Россию, неизвестно.

Когда речь заходит о равноправии однополых пар, одной из самых дискуссионных и эмоциональных тем до сих пор остается вопрос воспитания детей. Еще в 1973 году Американская психиатрическая ассоциация исключила гомосексуальность и бисексуальность из списка психических заболеваний. В 1975 году их решение поддержала Американская психологическая ассоциация. В 1993 году Всемирная организация здравоохранения перестала считать однополое влечение патологией. В 1999 году Россия перешла на международные медицинские стандарты, тем самым приняв позицию депатологизации вариаций человеческой сексуальности. Да-да, в России гомосексуальность уже 20 лет официально не является отклонением или психическим расстройством, что бы там ни утверждали отдельные врачи или психологи. Этому предшествовал длительный этап исследований и научных дискуссий, главным итогом которого стало понимание того, что гомосексуальность или бисексуальность не становятся барьером для успешной социальной адаптации . Получается, что споры об однополом родительстве изначально строятся на неверной предпосылке - гетеросексуальность, гомосексуальность, бисексуальность - это нейтральная характеристика. Наличие того или иного сексуального влечения никак не характеризует человека, в том числе и в вопросе его способности к воспитанию детей.

Да-да, в России гомосексуальность уже 20 лет официально не является отклонением или психическим расстройством

Однополое родительство исследуется на протяжении последних 50-ти лет. В 2005 году Американская психологическая ассоциация выпустила обзор 67 работ, которые показали, что воспитание в однополых семьях никаким образом не вредит детям. В 2009 году Федеральное министерство юстиции Германии опубликовало результаты эксперимента, в котором на протяжении трех лет принимали участие 1059 родителей, из которых 767 представляли однополые семьи (число нечетное, так как иногда интервью брали у обоих партнеров, иногда - только у одного). На основе интервью, взятых у родителей, была получена информация о 852 детях. 123 ребенка, воспитывающиеся в однополых союзах, ответили на вопросы персонально. Какие же были выявлены различия? Однополые родители в среднем мягче по отношению к своим детям и избегают жестких методов воспитания. В их семьях лучше развит диалог между родителями и ребенком, подход к исполнению домашних обязанностей более гибкий - он учитывает интересы и умения каждого из домочадцев. Также однополые пары уделяют больше внимание тому, чтобы ребенок общался со взрослыми обоих полов . Нетрудно заметить, что этот подход вряд ли можно назвать опасным.

Все исследования показывают, что дети из однополых семей психологически благополучно развиты и не имеют дополнительных проблем в сфере эмоционального саморегулирования или выстраивания социальных отношений. Более того, есть данные о том, что дети, воспитанные представителями ЛГБТ-сообщества, в среднем лучше учатся и более толерантны к самым разным людям.

Профессор психологии Шарлотта Паттерсон из Американской психологической ассоциации, в своем обзоре « Родители лесбиянки и геи и их дети: обобщение результатов исследований » пишет: « О детях матерей-лесбиянок можно сказать, что они в целом вовлечены в социальную жизнь со сверстниками, с отцами, с бабушками и дедушками и со взрослыми подругами и друзьями своих матерей - как с мужчинами, так и с женщинами, как с гетеросексуальными, так и с гомосексуальными. Страхи, что дети лесбиянок и геев будут подвергаться сексуальному насилию со стороны взрослых, травле со стороны сверстников или будут изолированы в однополых лесбийских или гейских сообществах не получили никакого подтверждения».

Данные этих исследований показывают, что процент геев, лесбиянок и бисексуалов среди детей из однополых семей не больше, чем среди выросших в гетеросексуальных семьях. Например, исследование Майкла Бэйли в 1995 году показало, что 90% взрослых людей, воспитанные отцами-геями, определяют себя гетеросексуалами . При этом важно понимать, что даже если бы все дети, которые воспитывались в однополых семьях, не были бы гетеросексуальными, это не могло бы стать поводом запрещать подобное воспитание, так как сексуальная ориентация - это не вредная привычка и не аморальный образ жизни. Также исследования не выявили проблем у детей с гендерным самоопределением - того самого «непонимания, мальчики они или девочки», которым так любят пугать консерваторы.

Данные все этих же исследований показывают, что процент геев, лесбиянок и бисексуалов среди детей из однополых семей не больше, чем среди выросших в гетеросексуальных семьях

7 лет назад скандально прогремела публикация исследования Марка Регнеруса из Техасского университета, в котором утверждалось, что дети, воспитанные родителями, имеющими однополые отношения, менее психологически благополучны - больше подвержены депрессиям, суицидальным намерениям, чаще подвергаются сексуальному насилию и т.д. Подробный разбор методологии данного исследования сотнями ученых показал несостоятельность полученных выводов - например, из 3000 детей только двое воспитывались в однополой семье, а не просто имели гомосексуального родителя. Более того, сам Регнерус заявил, что родительские способности не зависят от сексуальной ориентации человека и что полученные им данные говорят больше о недостаточной поддержке однополых семей со стороны общества.

Семьи с двумя мамами тратят на своих детей на 40% больше времени, чем гетеросексуальные пары. Ж енщины в гетеросексуальных семьях тратят на совместную деятельность со своими детям около 100 минут ежедневно - в сравнении с 50 минутами, которые тратят мужчины, живущие в гетеросексуаьном браке. Отцы, состоящие в однополом браке, тратят на детей около 100 минут в день, а в среднем дети однополых пар получали около 3,5 часов внимания в день, в то время как дети с родителями разных полов - 2,5 часа.

Несмотря на доказанную несостоятельность научной работы Регнеруса, многие до сих пор используют эти данные для обоснования недопустимости воспитания детей в однополых союзах. Вот как Регнерус прокомментировал предложение депутата Государственной думы шестого созыва Алексея Журавлева изымать детей из однополых семей: «Один российский законодатель, однако, решил, что мое исследование - подходящий повод, чтобы лишить некоторых россиян родительских прав, если станет известно об их гомосексуальном опыте. Но такой закон был бы ошибкой. Почему? Потому что и мое исследование, и многие другие исследования популяционных данных неоднократно доказали, что для детей важны прежде всего близкие отношения с родными и стабильность в семье. Автор этого законопроекта игнорирует эти основные выводы». Разумеется, критика ученого никак не повлияла на тех, кто устраивает в России гонения на однополые пары.

Воспитание однополыми парами разрешено во многих странах Европы, а также в Северной, Латинской Америке и Австралии. При этом такие показатели как насилие в отношении детей, ранняя смертность, детские суициды гораздо выше именно в России, а не в странах, где легализованы однополые браки. Есть еще один популярный аргумент - не нужно позволять ЛГБТ-семьям воспитывать детей из-за того, что это может привести к их травле в школе. Мол, мы-то, просвещенные взрослые, толерантны, а вот дети-дикари будут гнобить. Но никакой отдельной проблемы травли детей из однополых семей нет. Есть общая проблема буллинга в школе по самым разным поводам - ребенок в очках, рыжий, полный, с инвалидностью, из бедной семьи. Их родителям тоже нужно запретить воспитывать детей? Или все-таки лучше начать решать проблему буллинга?

В головах большинства людей укоренилось представление, что родительство - это нечто естественное, знание, данное от природы. Но реальность это опровергает. Наши представления о родительстве формируются социальными нормами и культурными традициями. В разные исторические периоды быть отцом или матерью означало разное поведение. Несмотря на большие изменения в сфере отношений между мужчинами и женщинами, мы по-прежнему живем в патриархальном обществе, где гендерные роли, в том числе и в родительстве, разведены по различным полюсам. Мы с детства усваиваем, что есть женщины и есть мужчины - с разной психологией, которая якобы детерминирована различной анатомией и физиологией. Из «разной» психологии вытекает разделение функций в обществе и в семье. Однополое родительство - тот самый феномен, который опровергает эту систему представлений. Оказывается, гендерные роли не прибиты молотком, и способности человека в какой-либо сфере определяются не его полом, а личностными качествами. Оказывается, мужчины могут вставать по ночам к ребенку, кормить его, читать сказки, организовывать праздники, а женщины могут воспитывать заботливых и ответственных парней без какого-либо «мужского влияния». Х орошими родителями не рождаются, а становятся, и для этого нужны усилия, а не гениталии. Благополучие ребенка определяется не составом семьи, а качеством отношений. Эта простая идея порой очень сложно принимается. И если мы ее признаем, то будем «вынуждены» также признать, что разнополость - не залог воспитания счастливого ребенка. Нам всем нужно учиться быть родителями, приобретать новые умения и навыки - вне зависимости от сексуальной ориентации. Воспитание детей в однополых союзах - это не противоречивая и не дискуссионная тема. Это хорошо исследованное явление. Дети счастливы с отцами-геями, матерями-лесбиянками, бисексуальными родителями. Вопрос решен, все остальное - это частное мнение. Воспитание детей однополыми парами - такая же часть нашей реальности, как восход и закат. Для этого не нужно ничье одобрение. Другой момент - вопросы безопасности и количество проблем, с которыми сталкиваются гомосексуальные и бисексуальные родители и их дети. Это напрямую зависит от позиции государства и отношения общества. И история про гей-пару из Москвы - не про опасность геев для детей, а про опасность общественных предрассудков и авторитарного государства, которое ежедневно нарушает права людей по признаку сексуальной ориентации.

Кирилл Федоров, психолог-психотерапевт, сооcнователь движения «Психология за права человека»

Ещё в 2006 году Федеральное министерство юстиции ФРГ сделало заказ на проведение крупномасштабных исследований однополых семей. Исследование выполнялось Баварским государственным институтом изучения семьи при Бамбергском Университете при взаимодействии с Баварским государственным институтом ранней педагогики в Мюнхене. Руководитель исследования - Марина Рупп, с 2003 года является исполняющим обязанности Института изучения семьи в Бамберге.

(Фото: uni-bamberg.de. На фото: руководитель исследования Марина Рупп передаёт результаты исследований министру юстиции Бригитте Цуприс)

Выборка

Исследование проводилось с 2006 по 2009 годы и было официально опубликовано в июле 2009 года. Исследователи вступили в контакт с 13 тысячами однополых пар. В результате чего было в итоге проанкетировано 1059 родителей , представляющих 767 однополых семей (иногда интервьюировались оба партнёра, иногда лишь один). На основе данных интервью была собрана информация о 852 детях . Большая часть опрошенных родителей (866 человек или 625 однополых семей - не во всех случаях интервьюировались оба партнёра) состояла в зарегистрированном гражданском партнёрстве. Также в исследовании приняли ичастие 142 однополых семьи (или 193 человека), не состоящих в гражданском партнёрстве. Кроме того, десять других однополых пар приняли участие в исследовании ещё до крупномасштабного анкетирования на этапе создания анкеты.

Также было проанкетировано 123 ребёнка возрасте от 10 до 18 лет, проживающих в однополых семьях. Среди них 95 детей - в зарегистрированных партнёрствах. Большая часть из них (93 %) на момент анкетирования проживала с двумя матерями и лишь 7 % - с двумя отцами. Большинство из этих детей, в отличие от детей из первого «родительского» опроса, происходили из предыдущих гетеросексуальных отношений (78 %).

Репрезентативность анкетирования родителей, состоящих в однополых партнёрствах, составила 32 процента. Репрезентативность детского анкетирования - 5 процентов. Следует отметить, что выборка считается репрезентативной при достижении одного процента. Таким образом, данное исследование стало крупнейшим исследованием в области однополых семей, лидерство в которой прежде всегда занимали США.

В заключение исследования было проведено анкетирование 29 экспертов - юристов, семейных терапевтов, учителей, воспитателей, работников ведомств по делам детей и молодёжи, которые описали свои наблюдения при работе с детьми из однополых семей.

Фото - Андрей Дитцель

Результаты исследования

Сколько детей в Германии воспитывается гомосексуальными родителями?

По состоянию на 2008 год в Германии проживало около 68 400 однополых пар, из них в зарегистрированном партнёрстве состояло около 15 800 пар (23 %), в том числе 65 % партнёрств заключено мужчинами и 35 % - женщинами.

Около 89 % зарегистрированных пар не имеют детей. Среди общего числа однополых пар (как зарегистрированных, так и незарегистрированных) без детей живут 93 % пар. Примерно 64 % однополых семей с детьми имеют лишь одного ребёнка, 27 % - двух и 8 % - трёх и более детей. Около 40 % однополых семей желают или планируют пополнение в семействе.

По состоянию на 2008 год в Германии насчитывалось около 7 тысяч детей, воспитывающихся в однополых семьях, из них 2200 - в зарегистрированных гражданских партнёрствах. Около 92 % детей из «радужных семей» живут с двумя матерями и около 8 % - с двумя отцами.

Откуда происходят дети в зарегистрированных однополых парах?

Около 48 % детей, воспитываемых зарегистрированными однополыми парами, были рождены в этой однополой семье, около 44 % - появились на свет в результате предыдущих гетеросексуальных отношений. Лишь около 1,9 % детей были усыновлены. Ещё около 6 % детей живут на праве воспитанников, не являясь ни родными, ни приёмными.

Четверть родных детей одного партнёра усыновлены вторым партнёром. Почти все такие дети (94 %) рождены в зарегистрированном партнёрстве, заключённом между двумя женщинами.

Отличаются ли методы воспитания гомосексуальных родителей?

Гомосексуальные родители ничем не уступают в своей родительской компетентности гетеросексуальным родителям. Обнаруженные отличия в воспитании и семейном климате носят лишь позитивный характер. Как правило, гомосексуальные родители в среднем мягче по отношению к своим детям и стараются избегать жёстких санкций по отношению к ним. Семейный климат в однополых семьях можно охарактеризовать как позитивный, он отличается открытостью и возможностью говорить на любые темы.

В однополых семьях наблюдается более честное, гибкое и демократичное распределение ролей при выполнении работ по хозяйству и пополнении семейного бюджета, чем в разнополых семьях. Это ведёт к тому, что распределение домашних хлопот не подчиняется жёстким принципам гендерных ролей, но формируется в соответствии с интересами, умениями и профессиональными навыками.

В воспитательном процессе участвуют обе матери или оба отца в равных масштабах. Обязанности по обеспечению ребёнка, надзором за ним, сопровождении к врачу, в школу и обратно, помощь в выполнении уроков и прочие семейные хлопоты выполняются в равной степени обоими родителями в переменной очерёдности. Особые виды деятельности, как, например, занятия спортом, определённые досуговые активности или занятия искусством, многие дети разделяют лишь с одним из родителей, проявляющим больший интерес к данному виду деятельности.

Однополые пары придают большое значение тому, чтобы их дети в ближайшей среде общения в достаточной мере контактировали со взрослыми представителями обоих полов.

Имеют ли дети из однополых семей контакты со вторым биологическим родителем?

Дети из однополых семей, которые пришли в семью из предыдущих гетеросексуальных отношений или для которых донор спермы является знакомым, как правило, имеют тесные и регулярные контакты со вторым биологическим родителем (то есть родителем вне однополого партнёрства, в котором такие дети живут). Причём эти контакты в среднем более тесные и регулярные, чем аналогичные контакты в гетеросексуальных семьях, переживших развод.

Случаи конфликтов между разведёнными родителями, чувство «разрывания» между родителями и конфликты интересов («Ты на чьей стороне?»), которые часто существуют между гетеросексуальными расставшимися парами, практически не знакомы детям из однополых семей, пришедшим в них из гетеросексуальной связи.

Как развиваются дети в однополых семьях?

Дети из однополых семей показывают положительное личностное и профессиональное развитие, а также положительное развитие эмоциональных и социальных компетенций. Предпосылок к депрессиям не обнаружено. Более того, дети и подростки из однополых семей показывают в некоторых случаях более высокий уровень самооценки и чувства собственного достоинства, они более автономны и самостоятельны по отношению к своим родителям, чем дети и подростки из других форм семейного устройства.

Дети из «радужных семей» не уступают детям из других типов семей в своём половозрастном развитии, в отношении к возрастным изменениям собственного тела, в вопросах межличностных отношений с друзьями, интимных отношений, социального взросления и независимости от родителей.

Дети из однополых семей имеют более высокий балл в школе и лучший аттестат после окончания школы, чем средний по стране, что, разумеется, связано не с гомосексуальностью их родителей, а с качеством климата в семье.

Что говорят сами дети?

Дети и подростки, живущие с состоящими в гражданском партнёрстве однополыми родителями, в целом позитивно оценивают свою семью и не чувствуют себя ущемлёнными. Они также описывают в основном позитивные реакции со стороны друзей на форму их семьи. Некоторые дети, однако, показывают переживания по поводу возможных негативных реакций со стороны чужих людей или возможной дискриминации.

Ежедневный каминг-аут и дискриминация

Большинство однополых родителей и их семей живут открыто и не скрывают типа своей семьи. При этом 98 % из них открыты в кругу друзей и родственников, 91 % - на рабочем месте, 95 % - для соседей, 96 % - в государственных учреждениях, 95 % - в школах и детских садах, для друзей детей.

Большинство гомосексуальных родителей не сталкивались со случаями открытой дискриминации и гомофобии (63 % - по результатам анкетирования родителей, 53 % - по результатам анкетирования детей). Основная масса названных дискриминаций - ругательства и словесные оскорбления. Большинство однополых семей придерживаются мнения о том, что общество более открыто воспринимает их в том случае, если они сами открыто принимают себя.

В то же время каждая вторая мать-лесбиянка и каждый второй отец-гей испытали в своей жизни дискриминацию и отторжение. К сожалению, в первую очередь, со стороны собственных родителей. Примерно каждый десятый однополый родитель имеет плохой опыт общения с государственными учреждениями. Каждая третья однополая семья чувствует неуверенность при общении с педагогическим персоналом.

Что говорят эксперты?

Около двух третей экспертов говорят о необходимости изменения правовых условий проживания детей в однополых семьях. Необходимо правовое уравнивание однополых партнёрств с гетеросексуальными браками для улучшения правовой и экономической защищённости детей, воспитываемых в «радужных семьях».

Пока в России семью представляют исключительно гетеросексуальной, реальность оказывается намного разнообразнее: ребёнок может расти с одним родителем, с двумя мамами или двумя папами - и в других, самых разных вариациях. Правда, в российских реалиях гомосексуальные семьи вынуждены оставаться на нелегальном положении: приходится соблюдать особую осторожность, а у гей-пар в принципе мало шансов стать отцами (право завести ребёнка с помощью вспомогательных репродуктивных технологий в одиночку есть только у женщин, а усыновление хоть и не запрещено для одиноких мужчин законом, на практике может обернуться дополнительными трудностями). Мы поговорили с ЛГБТ-родителями - российскими и зарубежными - и узнали, как они воспитывают детей.

Интервью: Елизавета Любавина

Хосе

Сын, 5 лет, дочери-близняшки, 4 года

Я всегда хотел иметь детей, а со временем к этому пришёл и мой муж Тим. Мы обратились к суррогатной матери - так у нас появился сын Эйвери. Генетически отцом мальчика стал Тим, и его очень вдохновил опыт отцовства. Когда младенцу было всего два месяца, муж подошёл ко мне и спросил: «Знаешь, о чем я думаю?» - после чего непринуждённо предложил завести ещё ребёнка. Я с радостью встретил эту идею, но когда суррогатная мама уже была беременна, Тим ушёл из жизни.

После смерти Тима я думал об аборте, но изменил решение. Много лет назад я потерял обоих родителей, Эйвери уже лишился отца. Я подумал, что если со мной что-то случится, сын останется совсем один. Передо мной встал и финансовый вопрос, но я решил, раз мои небогатые родители справились, то я тоже смогу. Хотя мы планировали одного ребёнка, врачи объяснили, что безопаснее перенести в матку суррогатной матери две оплодотворённые яйцеклетки, чтобы шансы удачного исхода были выше. Хотя двойня была маловероятна, у меня появились потрясающие близняшки - генетически они мои дочки.

Мне повезло - мне не пришлось проходить через тяжёлый и драматичный каминг-аут, но я всё-таки живу в Нью-Йорке, уникальном в своей открытости городе. К сожалению, в США есть множество мест, где такая открытость была бы невозможна. Здесь же в одном только квартале, где я живу, есть ещё восемь или девять геев-отцов. Я веду инстаграм , где постоянно использую хештег #gaydad или #gayfather, чтобы повышать видимость. Мои дети растут в инклюзивной среде. Всего раз сын спросил меня, что значит «гей» - он хотел узнать, может ли у него быть мама. Я ответил, что это невозможно, потому что «гей - это когда двое мужчин любят друг друга».

Когда я задумался о новых отношениях, мне казалось, что никто не захочет со мной встречаться, ведь у меня трое детей. Выяснилось, всё наоборот: оказывается, одинокая мать находится в менее удобном положении, нежели гей с детьми. Многие геи очень хотят детей, однако способы стать отцом - будь то усыновление или услуги суррогатной матери - стоят серьёзных денег. Так они скорее рады найти партнёра, у которого уже есть дети. Уже полгода я встречаюсь с классным парнем: он приехал из Аргентины, где геи не могут иметь детей. У него есть восемнадцатилетняя дочь, рождённая в гетеросексуальном браке - он долгое время следовал «нормам» и не мог быть собой, но в итоге развёлся и переехал в Нью-Йорк.

Даша

Сын, 2,5 года

К тому, чтобы завести ребёнка, мы пришли через год отношений. Мы остановились на искусственной инсеминации и начали думать о том, какого донора выбрать - анонимного или нет. Мы решили, что ребёнку лучше знать своего отца - так папой Акима стал наш знакомый из ЛГБТ-сообщества.

Никаких формальных контрактов мы не заключали, нас связывают только устные договорённости, принцип которых прост - мы всегда ищем компромисс и действуем по желанию обеих сторон. Мы с Варей приветствовали участие отца в жизни ребёнка, хотя ни к чему его не обязывали. Сейчас он играет роль «гостевого папы», вопросами воспитания занимаемся прежде всего мы с Варей. Как только мальчик заговорил, отец стал бывать у нас значительно чаще: видимо, ему понравилось слово «папочка». Мы не определились с наименованиями всех членов семьи: для нас важнее не то, как сын нас назовёт, а что он будет чувствовать.

Моя мама безумно любит внука, пусть и не до конца принимает нашу семью. Мама Вари изредка приезжает с подарками, но не более того. Долгое время отец ребёнка не решался рассказать родителям о сыне, как и об ориентации. Признание он сделал совсем недавно, его мама обрадовалась внуку и спокойно восприняла каминг-аут.

Я пришла к тому, что открытость при первом же контакте с незнакомым человеком невозможна: сначала ему нужно убедиться, что я такой же человек, а уже после этого я смогу говорить и о нашей семье. Мы не кричим об ориентации на каждом углу, но честно отвечаем на прямые вопросы. Долгое время мы с Варей работали вместе, но не афишировали отношения. Мы были единственными женщинами в коллективе. Я боялась, что коллеги окажутся гомофобными, но когда они узнали о моей беременности и отношениях, спокойно это приняли. Максимум позволили несколько топорных шуточек: «А Варя будет мамой или папой?» или «Ребёнка запишете как Акима Варьевича?».

Часто окружающие прекрасно понимают, что мы с Варей - семья, но никак это не комментируют. Вряд ли наши отношения - тайна для воспитателей в детском саду, но никакой реакции не было. Была и неприятная ситуация, когда коллега моей подруги сказала, что категорически не хочет видеть детей из однополых семей в классе сына. Но я думаю, что и она могла бы изменить своё мнение, будь мы знакомы лично. Думаю, что главное - взрастить в ребёнке уверенность: если он убеждён, что с его семьёй всё в порядке, он сможет ответить обидчику и не станет переживать из-за сплетен.

Ира

Дочь, 4,5 года

Мы с девушкой очень хотели детей. Решили найти отца среди знакомых: нам хотелось, чтобы ребёнок его знал. Прежде всего, мы стремились к безопасности: в нашей стране отец, пусть он и не живёт с ребёнком, может послужить хорошей защитой. Кроме того, я приветствую его участие в жизни дочери, хотя, конечно, мы ни на чём не настаивали.

В первую очередь я искала стабильности, было важно, чтобы человек мне импонировал. Отцом стал Паша, молодой человек моего друга - он хотел ребёнка и был готов участвовать в его жизни. Единственное условие, которое я тогда поставила: ребёнок будет записан на меня как на «мать-одиночку», но при необходимости Паша всегда сможет доказать отцовство. Он не возражал. Он ответственный папа, который ни разу не отказал мне в просьбе.

Вместе с ребятами мы отмечаем праздники, ходим друг к другу в гости, возим дочку к бабушке, Пашиной маме. Хотя у нас возникали проблемы со структурой семьи: сначала я хотела, чтобы у ребёнка был один папа и одна мама - для меня это сугубо вопрос безопасности. Полина, на тот момент моя девушка, наоборот, не боится общественного мнения; она настаивала, чтобы дочка называла мамой и её. Мы решили крестить девочку, чтобы Полина получила «официальный статус» мамы, хоть и крёстной. В детском саду меня периодически спрашивают, кто, кроме меня, забирает ребёнка, а крёстная мама или тётя - это очень правдоподобная версия.

Я стараюсь не афишировать романтическую жизнь - в отличие от Полины, мне это не близко. Я открыта в кругу друзей, где меня принимают. При этом от дочки я ничего не скрываю: я рассказывала ей про геев и лесбиянок, просто не называла самих понятий, чтобы она случайно не использовала их при посторонних.

После разрыва с партнёршей вопрос безопасности стоит не так остро: Полина продолжает заниматься воспитанием дочери, но мы уже не живём вместе. Я не исключаю возможность эмиграции, думала о Германии - уехать непросто, но в критической ситуации это может быть необходимо.

Паша

Дочь, 4,5 года

Я хотел стать отцом, поэтому когда девушки обратились ко мне, сразу согласился. В ЛГБТ-сообществе не бывает случайных детей: их появление всегда обсуждается и проговаривается. Конечно, все наши договорённости неофициальные: устно мы пришли к тому, что имеем равные права на общение с ребёнком, но моё участие остается добровольным. Я действительно хотел видеться с дочкой - Ира с Полиной взяли на себя основной объём воспитания, а мы с бойфрендом участвуем в её жизни как «папы выходного дня». Кроме того, у нас есть две бабушки и дедушка: моя мама и родители молодого человека были очень рады внучке, сейчас они помогают нам и общаются с обеими мамами - Ириной и Полиной.

Конечно, первый вопрос, который ты задаёшь друзьям, чьи дети уже подросли, - это вопрос о школе. По их опыту могу сказать, что проблем почти не возникает - только если у кого-то из детей в классе будут очень нетолерантные родители, которые начнут поднимать шум. Если ребёнок всё-таки сталкивается с конфликтами, главное не пустить ситуацию на самотёк, объяснить ему, что он любим, а семьи бывают разными. Несмотря на государственную гомофобию, интернет полон полезной информации на тему. Можно рассчитывать и на помощь компетентного психотерапевта - по крайней мере в крупных городах.

Спенсер

Два сына, 3 и 2 года

Я всегда хотел иметь детей, но долгое время думал, что это невозможно, потому что я гей. Услуги суррогатной матери доступны не всем: в Америке их стоимость начинается с пятидесяти двух тысяч долларов. Процесс усыновления через агентство тоже оказался для нас слишком дорогим. Когда в Юте легализовали однополые браки (в 2014 году. - Прим. ред. ), мы получили равные с гетеропарами права и смогли взять детей под опеку по государственной программе, а через два года - усыновить их.

Солт-Лейк-Сити - очень религиозное сообщество: в Юте первопроходцами были мормоны, религия для которых - основа идентичности. Каминг-аут дался мне нелегко: родители расстраивались и злились, что я «выбрал быть геем». Удивительно, конечно: хоть один человек захочет стать геем в той среде, где мы живём, особенно в России? Родителям потребовалось несколько лет, чтобы принять меня. Они долго и активно выступали против легализации однополых браков, но затем свыклись с тем, что мы с Дастином вместе - наверное, потому что хорошо его знали. Хотя они вряд ли будут когда-нибудь бороться за права ЛГБТ, но мы всё равно чувствуем их поддержку и любовь. История Дастина похожа на мою, его родителям потребовалось время.

Гей-отец - это редкое и непривычное для Юты явление. При этом нам очень важно быть максимально «нормальными» и дать нашим мальчикам такое же детство, как и у других. Пока ребята маленькие, им не приходится взаимодействовать с социальными институтами, но в будущем нас ждёт школа, и, вероятно, она будет государственной. Мы не хотим скрываться лишь потому, что кто-то сочтёт нас «неправильными». Надеемся, что всё будет в порядке.

Вероятно, когда ребята поймут, что их семья отличается, нас ждёт непростой разговор. Мы хотим, чтобы мальчикам не пришлось переживать кризис идентичности, и для этого им нужно знать, что их семья была такой с самого начала. Мы с мужем - узнаваемая в городе гей-пара. Известность нам принесло видео , где я делаю Дастину предложение: мы записали его для друзей, но те предложили выложить его на ютьюб. Мы быстро поняли, что нам совсем не нравится слава, но решили использовать её, чтобы поднять видимость ЛГБТ-сообщества, и завели инстаграм. Я осознал, что я гей, ещё в раннем детстве - мне было восемь лет, - но тогда не было социальных сетей, где я мог бы найти примеры для подражания. Многие подростки в Юте сейчас борются за право быть геем, и мне хочется, чтобы они знали, что они не одни.

Надин

Два сына, 11 лет и 4,5 года, дочь, 1 год

Первый ребёнок у меня появился в партнёрских отношениях: сначала родила моя девушка, а через год - я. Мы обе выбрали искусственную инсеминацию с анонимными донорами: не хотелось, чтобы у детей была связь с отцом. Ещё двоих детей я завела уже не в паре: вновь сделала искусственную инсеминацию и обратилась к тому же донору, чтобы дети были братьями и сёстрами.

Будучи парой, мы выстраивали модель семьи с двумя мамами: были уверены, что наши отношения должны быть абсолютно открытыми. Так мы существовали не только для детей, но и для внешнего мира, например в государственной поликлинике. Мы видели, как недоуменное выражение лица постепенно сменяется «Ок, не стану задавать лишних вопросов». Врачам это было даже удобно: пока одна мама слушает доктора, другая занимается ребёнком.

С девушкой мы расстались, после разрыва каждая осталась со своим биологическим ребёнком. Несмотря на трудности мы сумели сохранить семейные отношения - дети ни в чём не виноваты, разлучать их из-за наших разногласий недопустимо. Одно время, чтобы избежать конфликтов, мы просто молча приходили друг к другу, чтобы забрать или привести детей. После разрыва наша семейная политика поменялась, и мы решили отказаться от концепции двух мам - так ребёнку не нужно постоянно привыкать к новым «мамам», то есть нашим партнёршам. Сейчас мы видимся с бывшей девушкой гораздо реже, она эмигрировала в Германию.

Я считаю, что говорить «про это» с ребёнком надо поэтапно и ориентироваться на текущий уровень восприятия. Пока сын не задавал прямых вопросов, если такое случится - я отвечу. Мне кажется, что дети всё видят, а вопросами скорее подкрепляют свои догадки. Мое партнёрство он явно воспринимал как семейную жизнь, просто у него не было понятийного аппарата, чтобы его описать. И это легко объяснить - закон о «пропаганде» не даёт затрагивать тему ЛГБТ с детьми. Но каким бы ни было наше законодательство, нигде не написано, что детей гомосексуалов можно дразнить и тем более издеваться над ними. Мы вправе пресекать травлю, обращаясь за помощью к учителям и школьной администрации. Нельзя допускать, чтобы ребёнок скрывал проблемы или боялся рассказывать другим о маме.

Оля

Дочери, 10 и 11 лет

Мои дети появились в гетеросексуальном браке, я была в нём семь лет. Старшую я удочерила, а младшая - под опекой. Отец и сейчас участвует в жизни девочек и приезжает несколько раз в неделю. Я не разговаривала с детьми о своих отношениях: мне кажется, поднимать эту тему пока рано. Конечно, мы обсуждали, что я больше не живу с папой, но я не объясняла это тем, что начала встречаться с женщинами. В таком возрасте дети обычно не понимают, что можно говорить открыто, а что нет. Для девочек моя девушка - «мамина подруга».

Моя партнёрша не выполняет роль второго родителя: мы не так давно в отношениях и не спешим съезжаться. Впрочем, у меня нет никаких ожиданий: всё, чего я действительно хочу, - хорошее отношение к моим детям. Я готова принять детей партнёрши как своих, но не жду этого в ответ.

Вопросы, связанные с детьми, можно регулировать нотариальной доверенностью: она не даёт равных с родителем прав, но позволяет путешествовать с ребёнком или водить его к врачу. В целом для ЛГБТ-людей все семейные отношения держатся на честном слове: если один из партнёров после расставания захочет прекратить общение и забрать ребёнка с собой, второй не сможет на это повлиять. Вся ответственность фактически ложится на мать, записанную в документах.

Сейчас семейные праздники связаны для меня с ограничениями, я не могу пригласить свою девушку. Это очень обидно для нас обеих, но я не хочу лишать детей родственников, оттого что общество нас не принимает. Точно так же и я не могу прийти к родителям девушки: как только она пытается сказать о своих отношениях, они делают вид, что не слышат.

Конечно, я всегда могу представить свою партнёршу окружающим как троюродную сестру или подругу: близкое общение и даже сожительство двух женщин всё-таки привлекает меньше внимания, чем аналогичные истории у мужчин. Но это было бы нечестно по отношению к нам обеим. Сейчас я стараюсь не афишировать отношения, пока одна из дочерей под опекой, не хочу рисковать - опекунство строго контролируется.

Я говорила с детьми об удочерении, но просила не афишировать это в школе. Думаю, когда возникнет вопрос о семье, поступлю так же. При этом я хочу открыто говорить с ними, например объяснить, что такое социальные нормы: они меняются, и если сейчас наша семья в них не вписывается, это не значит, что так будет всегда.

Вика

Дочь, 7 лет, ждёт ещё одного ребёнка

Я не планировала рожать сама, поэтому остановилась на усыновлении. По опыту знакомых поняла, что это нестрашно. Юлю я удочерила, когда ей было шесть месяцев. Марина стала частью нашей семьи уже позже, когда дочке было три года. Сейчас мы ждём ещё одного ребёнка: через две недели у нас появится сын. Биологической мамой стала Марина. Мы остановились на искусственной инсеминации с анонимным донором. Выбрали коммерческий роддом, чтобы я могла присутствовать на родах.

Мы не сталкивались с особыми сложностями из-за ориентации - вероятно, из-за осмотрительности. Мы не посещаем государственную поликлинику и отводим ребёнка к врачам по ДМС - они не станут задавать лишних вопросов о семье. При этом дочь посещала государственный садик: периодически Марина забирала девочку, но воспитатели ни о чём не спрашивали - они рады уже тому, что ребёнка вообще забрали. Коллеги и дальние родственники ничего о нас не знают. Я официальный представитель ребёнка. Иногда Марина встречает Юлю после школы, но в этом нет ничего удивительного: сделать это может любой человек - няня, бабушка, тётя или подруга. Когда Марина путешествовала с Юлей, мы оформляли доверенность.

Юля уже спрашивала, как она родилась. Я отвечала, что другая женщина её родила, а потом отдала в специальный домик, где детки ждут родителей - там я её увидела и сразу захотела забрать к себе. Когда Юля спрашивает об отце или о родах, я объясняю, как появляются дети - рассказываю о сперматозоиде и яйцеклетке. К счастью, среди наших знакомых разные семьи, на их примере я показываю дочке разнообразие. Однажды Юля познакомилась с семьёй, где один из родителей совершил трансгендерный переход. У детей нет шаблонов восприятия, как у взрослых. Пока Юля не спрашивала, в каких мы с Мариной отношениях, но, судя по всему, она воспринимает мою девушку как часть семьи.

Нам очень помогает программа «Радужные семьи » ЛГБТ-группы «Выход»: мы обмениваемся опытом и поддерживаем друг друга. Она работает в Санкт-Петербурге, но программы для ЛГБТ-семей есть и в других городах. У всех семей - и гомо-, и гетеросексуальных - возникают одинаковые трудности. Прежде всего мы занимаемся вопросами развития, образования и здоровья. Вопрос ориентации отходит на второй план. Мне кажется важным развивать в ребёнке гибкость мышления, учить ничего не принимать на веру, не делить мир на чёрное и белое.

Как бы мы публично нейтрально ни относились к гомосексуальным отношениям, к тому, что детей воспитывают однополые родители, наш социум привыкнет, видимо, только через пару тысячелетий. Пока «традиционные» семьи вырезают из западных мультфильмов сцены с гомосексуальными парами, даже в Беларуси смелые ЛГБТ-пары растят дочек и сыновей. KYKY нашел персонажей, которые рассказали о своих двух мамах или двух папах. отличаются ли они от других детей?

Максим, 21 год. «Жить с двумя женщинами – шик, но какой ад, когда они истерят друг на друга...»

Моя семья, грубо говоря, разделена на две. После развода с отцом мама нашла девушку и уже более десяти лет мы живем все вместе. У отца тоже своя семья, и, к сожалению, с ним я вижусь очень редко. Мама моя работает косметологом, а ее девушка – медсестра в хирургии. Разница в возрасте между ними – девять лет. Забавно то, что разница в возрасте с папой была точно такой же.

На эту тему: Самое грустное, что может сделать с тобой бог - родить лесбиянкой в Беларуси

Мама вечно занята, она постоянно работает. Поэтому в основном со мной занималась ее девушка и моя бабушка. Мы как обычная семья, обычно никто из нас не говорит о том, что мама, как и я, – представители ЛГБТ. Все-таки мир жесток к таким, как мы. В школе об этом мало кто знал. Максимум – самые близкие друзья и те, кто был у меня в гостях. Хотя я бы не сказал, что скрывал это, просто не распространялся. Учителя, может, и догадывались о чем-то, но никогда не спрашивали напрямую. Мне иногда кажется, что они просто боялись принять эту реальность. Им проще было думать, что это всего лишь сплетни. На собрания родительские мои мамы не ходили, потому что что считали это потерянным временем – учился я всегда хорошо. Когда мама с папой развелись, мама сразу же прямо мне сказала о том, что скоро с нами будет жить женщина, которую она любит. Мама рассказала, как с ней познакомилась, объяснила, что это нормально, когда однополые люди любят друг друга. Когда ее девушка к нам переехала навсегда, было необычное состояние. Я все равно думал, что это мамина подруга, что она приехала в гости, ибо в нашем доме гости всегда были обычным делом. Соседи первое время косо поглядывали, пытались что-то выяснить через меня, задавали вопросы типа «А что это за женщина? А кто она вам?» Говорил, что это моя вторая мама. Они, видимо, до сих пор думают, что это крестная.

Жить с двумя женщинами – шик, но какой ад, когда они истерят друг на друга... Проблема в том, что для моей мамы есть лишь одно верное мнение – её. А ее девушка хоть обычно и спокойна, но если её что-то сильно раздражает, она может превратиться в фурию. Были ситуации, когда мамина девушка могла посреди ночи просто уйти спать в машину, а я ходил их мирить и возвращать домой. Ругани было на весь дом с разбиванием посуды и швырянием вещей. Благо, они не так часто ругаются.

Бабушка сначала искренне не могла даже подумать, что они пара. Спустя много времени до нее дошло – ей это не очень-то нравится. Ей легче воспринимать это так, будто хорошие подруги живут вместе. Все-таки человек старой закалки, верит всему, что говорят по телевизору. Но она ни разу не сказала, что живет в плохой семье или что-то вроде «таким, как вы, нельзя воспитывать детей». Наоборот, часто повторяет, что пусть и не понимает нашу семью, но воспитали они меня должным образом и направили в нужное русло. Она, бывает, гомофобно высказывается, особенно если в этот момент смотрит НТВ, а там крутят очередной сюжет о том, какие же ужасные эти люди ЛГБТ.

Я бабушке в своей ориентации пока не признаюсь. Так вышло, что я осознал свою ориентацию раньше, чем с нами стала жить мамина девушка.

На эту тему: Пять культовых гей-фильмов, которые надо посмотреть каждому гетеросексуалу

Поэтому разговоры о том, что в гомосексуальной семье может вырасти гомосексуальный ребенок, потому что пример под носом таких вот «неправильных родителей» – это чушь. Невозможно навязать ориентацию, гендер и подобное. Сам лицом к лицу с гомофобией я не сталкивался. Но когда читаю новости, встают дыбом волосы на голове. Мы с мамами шутили по этому поводу: «Если все будут геями, ты тоже станешь геем?» – это как «Если все будут прыгать с крыши, ты тоже прыгнешь?»

Я ни разу не пожалел, что воспитываюсь двумя любящими друг друга женщинами. Немного жалею, что не вижу папу, ибо с ним мы очень близки. После развода отец уехал в другую страну. Он знает о моей гомосексуальности, бывает, шутит, мол я в маму пошел. Но принимает меня и мою семью. Он видит, что у меня все хорошо, и радуется за меня. Однополая пара может спокойно воспитать ребенка, как и гетеро-пара. Самое главное – это отношение к ребенку в целом. Я знаю, что каждый вечер меня дома ждут любящие меня женщины, готовые выслушать меня и поддержать в любой ситуации.

Даниил, 20 лет. «Обоих я называю папами»

Меня воспитали двое замечательных мужчин. Обоих я называю папами, но каждый из них интуитивно понимает, кого именно зову. Я осознал, что у меня необычная семья, когда мне было пять лет. Когда я понял, что других детей из сада забирали не только папы, но и мамы, у меня возникло множество вопросов. Тогда родители максимально просто объяснили, почему наша семья отличается от других. Сказали, что иногда люди одного пола испытывают чувства друг к другу и хотят быть вместе. Я совершенно спокойно воспринял объяснение родителей, у меня никогда не возникало на этой почве депрессий или истерик. Когда мне исполнилось 13 лет, папы рассказали историю их знакомства и решения быть вместе. Они встретились в 1993-м, когда им было по 23 года, в квартире у общего друга – и влюбились.

Отношения пап перешли на совершенно новый уровень, когда сестра одного из них родила ребенка, то есть меня. Она решила отдать меня, когда мне еще не было года.

Так и появилась семья из двух пап. К маме я обращаюсь только по имени, а своими родителями считаю отцов. Никогда не чувствовал нехватку мамы, отцы подарили мне свою заботу, любовь и ласку. С мамой мы общаемся, но видимся нечасто. Я не держу на маму зла. Прекрасно понимаю, что она испугалась ответственности, которая легла бы на ее плечи. Отцы научили меня тому, что человеку свойственны ошибки и стоит прощать людей. В любом случае, благодаря маме у моих пап получилось создать прекрасную семью.

В школе я поначалу боялся упоминать, что у меня два папы, хотя с раннего детства родители научили меня проявлять твердость в гомофобных ситуациях или в ситуациях, когда могут сказать о моей семье что-то обидное или неприятное. В школе меня долго расспрашивали о семье, но я уходил от ответа. А когда решился рассказать, одноклассники отнеслись совершенно по-разному. Разговаривать со мной не перестали, правда, были те, кто минимизировал общение. Позже я узнал, что их родители настроили против меня. Они утверждали, что моя семья плохая, а нас стоит обходить стороной. Проблем с учителями не было – думаю, они так и не осознали, что я воспитывался двумя мужчинами, хоть отцы по очереди и ходили на родительские собрания. Вообще, я стараюсь обходить разговоры о своей семье. Ни в коем случае не стыжусь её, но сугубо из безопасности не хочу доверять это малознакомым людям. Мои друзья знакомы с моими отцами, часто бывают у нас в гостях и не раз мне говорили, что у меня клевая семья. Кстати, отцы никак не повлияли на мою ориентацию, я гетеросексуален и проблем с девушками никогда не испытывал.

На эту тему: Когда твой парень – бисексуал

Мои отцы работают в сфере компьютерных технологий. Они взаимодействуют с людьми, которые обладают критическим мышлением и толерантно относятся к таким семьям, как наша. Коллеги моих родителей не считают, что человека нетрадиционной сексуальной ориентации нужно сторониться или унижать. Неоднократно слышал, как некоторые рассказывают о своей ненависти к геям, утверждая, что те до всех домогаются или говорят о необходимости запрета однополых браков, потому что иначе начнется хаос. Мне как ребенку, которого воспитали однополые родители в любви и ласке, больно и неприятно все это слышать. Стараюсь таких людей сторониться и вообще не общаться с ними. С агрессивной гомофобией родители не сталкивались, но рассказывали, что даже в 2000-х не было такой агрессии к ЛГБТ, какая есть сейчас. Отцы считают, что это от невежества людей. А вообще, мне кажется, что дело еще и в том, как государство преподносит это. Даже если человек будет нейтрально относиться к ЛГБТ, государство может преподнести так, что его точка зрения сместится в негатив.

Могу смело сказать, что однополая семья нисколько не уступает традиционной. В «традиционных» семьях некоторых моих одноклассников часто встречался алкоголизм, насилие, безразличие к детям. А в моей семье всегда жила гармония, любовь и уважение.

Маргарита, 25 лет. «Родители своим детям запрещали общаться со мной»

В период с 8 до 17 лет, пока не уехала учиться на врача, я жила в семье из двух мам. Они были влюблены друг в друга еще в студенческое время. Но моя мама, испугавшись осуждения общества и своих родителей, прекратила отношения. Встретила моего отца и вышла замуж на последнем курсе университета. Ее девушка на тот момент уехала по учебной программе в США. Если честно, родной отец никак не участвовал в моем воспитании, и когда мне исполнился год, ушел из дома. От него у меня осталась только фамилия. В детстве мама рассказывала, что у нее была подруга, в которую она была влюблена. У нас с мамой всегда были доверительные отношения. К первому классу я знала, что есть люди гетеросексуальные, а есть гомосексуальные. Что есть семьи с разнополыми родителями, а есть с однополыми, что это совершенно нормально, и не стоит за это гнобить людей или смеяться над ними. Когда мне было шесть лет, к нам в гости пришла красивая девушка, она принесла мне Барби и корзину киндеров. Мама познакомила нас и сказала, что эта та самая возлюбленная из ее юности. В тот вечер они долго сидели на кухне, смеялись. Мама выглядела очень счастливой и довольной. С этого времени подруга мамы часто оставалась у нас ночевать. Один раз я увидела, как они целуются. Они заметили это, и у нас произошел серьезный разговор. Мне сказали, что они хотят жить вместе и быть семьей. Честно говоря, благодаря разговорам с мамой о сексуальных ориентациях людей к восьми годам я воспринимала все это спокойно. Я была рада, что в семье появился любящий нас человек.

На эту тему: Freelove как альтернатива институту брака. Истории супругов в свободных отношениях

С отцом никогда не общалась, он уехал в Норильск, от него приходили только копеечные алименты. А когда мне исполнилось 18, он и вовсе заблокировал меня в «Одноклассниках». Честно говоря, я никогда не нуждалась в отце. Мамы направляли меня в нужное русло, у нас были дружеские отношения. Бабушка с дедом приняли маму и ее девушку. Они образованные и современные люди. С одноклассниками и друзьями мне повезло, они толерантно и с интересом относились ко мне и моей семье. Но были проблемы с учителями.

Бывало, классный руководитель позволял себе гомофобные высказывания прямо на уроке. Из-за него многие родители своим детям запрещали общаться со мной.

Но обычно дети их не слушались. А классу к пятому вообще все утихло, и все смирились. Мамы пару раз сталкивались с явной гомофобией. Первый раз одной из мам какие-то гопники пытались угрожать расправой. Мама что-то ему ответила, он и отстал. А обе мои мамы – врачи. Примерно через месяц этот самый человек попал в больницу и был удивлен своим лечащим врачом. Второй раз наткнулись на оскорбления в «Одноклассниках», хотя фотографий совместных ни у одной, ни у другой нет. В сообщениях от некой дамы содержались угрозы о расправе и предложения помолиться Богородице или подлечиться в психушке. Они молча заблокировали эту ненормальную. Моя семья могла подобрать такие выражения, которые могли ранить человека сильнее, чем физическая расправа. Они и меня научили этому. Знаете, если бы мне сказали выбрать семью, я бы без раздумий выбрала свою.

На эту тему: Доула как профессия: «Лесбиянки, чайлдфри и религиозные - все оказываются равны перед родами»

Я пошла по стопам своих мам и стала доктором. Сейчас собираюсь замуж за любимого мужчину. Его семья сначала негативно приняла мою семью, но потом, познакомившись с ними ближе, они поняли, что были не правы. Мне смешно, когда говорят о понятиях традиционности и ценностях семьи люди, которых в раннем возрасте побросали отцы. Многие мои знакомые еще в детстве жаловались, что отец обзывает маму, что мама любит выпить, а потом они с отцом полночи дерутся. Это все страшно и непонятно мне. Кажется, что у однополых семей больше ответственности в вопросах воспитания детей, потому что, прежде чем идти на этот шаг, они взвешивают все «за» и «против».

Надеюсь, что лет через десять отношение к ЛГБТ поменяется в положительную сторону и мои дети и внуки не будут скрывать свою ориентацию. Пока что все очень и очень печально.

Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter